Ключевым негативным событием этого года стала ликвидация религиозной организации Свидетелей Иеговы в России с отчуждением имеющейся у них собственности – как Управленческого центра, так и 395 общин в регионах. Моя позиция в этой связи такова: если религиозная свобода будет в стране, то она будет для всех, а если ее не будет хотя бы для одного законопослушного религиозного направления, то ее не будет ни для кого.
Кроме того, формальная ликвидация организации совершенно не может изменить веру человека, если он действительно верующий. Как мы знаем, в подобных организациях, как правило, люди действительно глубоко верующие. Потому что принадлежность к религиозным меньшинствам не дает никаких социальных преференций. В такие организации приходят по зову сердца и больше получают социальных проблем, а не «бонусов». Ликвидация организации не ликвидирует самих верующих.
Если говорить о так называемых «исторических» религиях, то тут печальная тенденция – огосударствление РПЦ МП. Но дело даже не в этом, а в том, что она больше превращается в политико-идеологический конструкт и из нее выхолащивается живая вера, то есть она перестает быть религиозной в собственном смысле этого слова.
- К чему приведут такие процессы?
– Как нас учит исторический опыт, они ведут к ухудшению в целом религиозной ситуации в стране, к увеличению конфронтации и конфликтогенности в религиозной сфере. А конфликты на религиозной почве – одни из самых тяжелых и продолжительных конфликтов, которые передаются из поколения в поколение. И ни одно государство не может быть заинтересовано в том, чтобы на его территории такие конфликты нарастали. Кроме того, преследуя верующих, государство создает само у себя гигантское подполье. И речь тут идет не только о Свидетелях Иеговы. Если в целом рассматривать тенденцию, а она направлена на снижение религиозного многообразия в России, на избирательное применение принципов свободы совести, зафиксированных в нашей Конституции, то происходит изменение самой модели государственно-конфессиональных отношений. Вместо сепарационной, то есть отделительной, модели, когда все религиозные организации отделены от государства и находятся в равноправной ситуации, создана кооперационная модель, когда есть привилегированные религиозные организации и организации-изгои. Этот процесс усилился с изменением международных отношений: те организации, центры которых находятся за рубежом, в особенности – в США, подвергаются большим преследованиям. Отношение государства к ним меняется не в силу религиозных особенностей этих организаций, которые остаются теми же, что были и при их государственной регистрации десятки лет назад (имею в виду вероучение, культовую практику, организационные структуры), а в силу политических процессов.
Я задаюсь вопросом: следующей после кооперационной будет идентификационная модель – модель религиозного, а, может быть, и теократического государства, как это было в Российской империи с ее делегированной теократией? Выбор-то невелик. Все эти модели уже функционировали. Последствия, к которым они приводили государственно-религиозные отношения, тоже хорошо известны не только историкам. В Российской империи, как известно, была одна государственная православная Церковь, а остальные религиозные организации были признанными терпимыми или непризнанными нетерпимыми. Что-то подобное есть уже и в современной России, хотя и не на законодательном уровне. Тут возникает еще один вопрос: а устраивала эта ситуация (имею в виду государственность православной Российской Церкви) саму Церковь? Насколько я могу судить, Петр I, создавший Синод, возглавляемый царским чиновником - обер-прокурором, и по существу лишивший Церковь самостоятельности, сделав ее частью государственной «машины», явно в нынешней РПЦ не «в чести». Зачем же к этому стремиться вновь? Вопрос, безусловно, риторический. Без ответа...
- Чего Вы ждете от 2018 года?
- Конечно, я надеюсь, что разум и какой-то прагматический интерес когда-нибудь возобладают. А главный прагматический интерес государства – чтобы в государстве все было спокойно. Зачем своими же руками взращивать религиозное диссидентство, оппозицию, подполье?! Ведь в легальном поле любые организации, в том числе и религиозные, прозрачны в своей деятельности для органов власти, и, если хотите, подконтрольны им. Или, например, государственное телевидение разжигает на религиозном поле конфликтные ситуация, показывая совершенно дикие измышления о «сектах». Но если по уму говорить, то в первую очередь само государство в этом не заинтересовано.
http://credo.press/
