Михаил Жеребятьев: Мне, как и многим гражданам России, хотелось бы на это надеяться и к тому лично я не вижу никаких препятствий.
Совершенно согласен с Вами: пока ещё сохраняется шанс без катастрофических репутационных потерь для России в целом и, разумеется, для руководства страны “разрулить” ситуацию в апелляционной судебной инстанции. Потом это будет сделать намного сложнее, если вообще возможно в обозримом будущем. А возможность юридического пересмотра существует уже хотя бы потому, что судья ВС, принимавший решение о ликвидации Управленческого центра СИ в России, крайне выборочно приобщал самые весомые доказательства защиты.
Орловская история, разумеется, нерядовая, и она, конечно, прозвучит ещё громко. Дания, хоть и маленькое государство, с которой Россию экономически мало что связывает, однако же, страна большого Евросоюза… В свете неожиданно забрезживших перспектив налаживания отношений России с ведущими государствами ЕС - Францией и Германией – произошедшее - совсем нерядовой случай. И это куда важней размера Дании и её значения для российских внешнеполитических интересов. Тем более, что на пресс-конференции 29 мая новый президент Франции Эммануэль Маркон объявил, что не будет публично оглашать итоги обсуждения правозащитной проблематики, которая поднималась на французско-российских переговорах в Версале, вместе с тем, он отметил: «Мы будем следить за ситуацией, и Путин обещал мне отчитываться о сделанном». Не думаю, чтобы речь в этом блоке шла исключительно о Донбассе или Сирии и совсем уж не касалась понимания российским руководством актуальных правозащитных сюжетов, расхождений в трактовке прав человека руководством РФ и стран ЕС; да и конкретных человеческих историй, требующих прояснений, накопилось за годы санкций немало.
В моём понимании, арест датчанина, легально проживавшего в России (насколько я понял, у него жена-россиянка) выполняет ту же роль, которую в деле «Гоголь-центра» и его худрука Кирилла Серебренникова сыграл актёр и режиссёр Евгений Миронов. На церемонии награждения в Кремле Миронов напомнил главе государства накануне французского визита о возможных последствиях вмешательства власти в художественный процесс под разными предлогами, вручив хартию в защиту неудобного режиссёра с подписями видных деятелей культуры...
- Помнится, президент на вопрос Миронова о том, кто и ради чего всё это делает, ответил: «Дураки»...
- Миронов, конечно, непростая фигура - как-никак, кинематографический Глеб Нержин – по сути, воплощение автора «В круге первом», Нобелевского лауреата. А мнением позднего Александра Исаевича Владимир Владимирович, определённо, дорожил. Справедливости ради надо сказать, что, несмотря на этот персональный момент в развороте с историей «Гоголь-центра», власть воспринимает творческую элиту в целом как сообщество свободных людей, к которому, с одной стороны, прислушивается, а с другой, стремится покровительствовать, водить дружбу и, уж само собой, не досаждать придирками. Такое отношение довольно строго выдерживается на протяжении всего постсоветского периода. Это, пожалуй, тот случай, когда отношение власти к «художественной интеллигенции» советского периода, вошедшее в анекдоты и описанное в мемуаристике, стало хорошим уроком для последующих поколений правителей.
У неотносящихся к творческой элите конфессионально неангажированных российских религиоведов нет доступа к президенту, чтобы так же как Евгений Миронов напрямую напомнить о проблемах в сфере свободы совести и репутационных рисках, связанных с безоглядным выстраиванием политики по рекомендациям “антикультистов”. Уж не знаю, были ли услышаны Кремлём негативные оценки запрета СИ лидерами протестантских деноминаций РФ и руководством российских католиков, доведены ли до “первого лица”, чтобы прагматические соображения всё-таки взяли верх...
Впрочем, если, как выяснилось на днях, кремлёвский аппарат держит “первое лицо” государства в курсе довольно рядового, но, в то же время, показательного во многих отношениях уличного инцидента с мальчиком, задержанным на Арбате за декламацию Шекспира, то президента, по логике вещей, должны были информировать и об отношении конфессий, юристов, правозащитников к судебному казусу СИ - другое дело: как оно было подано?
- Вы хотите сказать, что орловские полицейские продемонстрировали существо проблемы, даже не подозревая об этом?
- Получается так. У власти в Орле всегда было крайне настороженное отношение к СИ. Скажем, в Иркутской, Калининградской, Волгоградской, Воронежской областях, в Карелии, даже на Кубани, славящейся консерватизмом местной элиты, да и во многих других регионах до недавнего времени, пока не началась фронтальная атака минюста на Исследователей Библии, Свидетелей Иеговы воспринимали, в целом, спокойно.
Орловская же организация СИ, что называется, «с барабанным боем», через суд регистрировала юрлицо, между прочим, одной из последних в субъектах Федерации. Эпопея завершилась в начале апреля 2002 г. Помнится, там даже одна из судей отказалась участвовать в процессе, сославшись на свои религиозные убеждения. Какие - не могу сказать, но случай, согласитесь, в отечественной судебной практике небывалый. Как раз в дни, когда завершался процесс, я был по своим делам в Орле и неожиданно столкнулся в центральном городском книжном с Николаем Семёновичем Гордиенко. Он приезжал в качестве эксперта-религиоведа на заключительное заседание. Николай Семёнович пригласил, если позволит моё расписание, посетить слушание, между прочим, в здании, описанном Львом Толстым в "Воскресении". И в ту пору суд находился там же. Для меня это было очень интересно, и я выкроил время в своём графике. Запомнился больше всего итоговый, фактически личный, вопрос судьи (довольно молодого мужчины), адресованный Николаю Семёновичу: «Как бы вы отнеслись к тому, если кто-нибудь из вашей семьи принял вероисповедание Свидетелей Иеговы?» - «Спокойно, хоть я и атеист», - ответил религиовед и перечислил положительные качества последователей этого религиозного направления, которые позволяют находить с ними точки взаимопонимания: добропорядочные, трудолюбивые, ответственные граждане, ведущие здоровый образ жизни с аргументированной внутренней позицией и чувством собственного достоинства. Не дословно, конечно, воспроизвожу, но смысл был именно таким.
- Возможные подвижки в отношениях с Европой, в целом, и европейскими государствами, по отдельности, означают, вероятно, выстраивание нового формата отношений в сфере прав человека, не похожего на уступки советского образца: приоткрытие окон эмиграции, высылки видных диссидентов... Что, на ваш взгляд, предстоит сделать для укрепления религиозной свободы в свете становления международного сотрудничества РФ?
- В моём представлении, до недавнего времени коллективный Запад не слишком-то досаждал России в религиозной части прав человека, но всё может изменить запрет СИ.
Поэтому каких можно ожидать уступок со стороны Запада, Европы - вот, даже не скажу. Вообще, формат взаимных уступок - атрибут эпохи Холодной войны и биполярного мира. В моём представлении, России сейчас необходимо спокойно и непредвзято, но при этом оперативно оценить свои позиции в сфере свободы совести, и такие действия прагматически были бы очень кстати. Они будут восприняты как добрый знак. Ведущиеся же сегодня в России разговоры о “суверенитете” в религиозном измерении, по-моему, только оправдывают неумение, а то и откровенное нежелание соединить параллель этнических религий с перпендикуляром религиозных поисков. Последние же были, есть и будут всегда, независимо от разных «железных занавесов».
Раз Россия стремится быть одним из центров "Богом данного многополярного мира" (определение Путина), то она просто не может ограничиваться набором этнических вероисповеданий и юрисдикций, их представляющих, и уж тем более заниматься вытеснением со своей территории так называемых “нетрадиционных” вероисповеданий и меньшинств - тех же альтернативно-православных юрисдикций. (Кстати, ваххабизм, действительно, имеющий опасные политические проекции, в своё время запрещать отказались).
Нетрудно понять, что люди по собственным очень веским причинам дистанцируются от РПЦ МП. И почему все должны быть там? Это же добровольное объединение граждан, а не сталинский колхоз! Как и “память предков” тут ни при чём: у них были свои условия жизни, у нас, сегодняшних, они другие. Несопряжённая с этничностью вероисповедная принадлежность вовсе не означает отторжения такими группами истории, культуры, имеющегося религиозного наследия. Культивирование же предписанных свыше вероисповеданий только вредит РПЦ МП, расхолаживает, заставляет уповать на полицейские меры и агрессивный антикультистский инструментарий вместо развития нормального современного миссионерства, сообразного условиям урбанизированного социума. Пусть ходят благовествуют по улицам, магазинам, квартирам, «пристают» к прохожим, «навязываются», спорят, доказывают! Почему это в Израиле иудеи не гнушаются уличной проповеди или что, православные РПЦ МП в России сделаны из какого-то «другого теста»?
Налаживание межгосударственных отношений в нынешних непростых условиях, помимо прочего, означает установление регулярных контактов между спецслужбами по реальным террористическим угрозам. Эпизодически, как я понимаю, они ведутся и сейчас. Нынешняя российская элита с её профессиональным бэкграундом такие консультации понимает лучше правозащитных принципов. Чтобы Джон/Пьер/Ганс могли сказать, «Васья, не там копаешь!», а Вася на равных мог бы им тоже заметить: «Джон/Пьер/Ганс, пора заниматься серьёзным делом, вместо этого ты с упоением давишь клопов».
В общем, наметившиеся подвижки на европейском направлении отечественной внешней политики целесообразно подкрепить кардинальным пересмотром внутренней религиозной политики, густо замешанной сегодня на “антикультизме”; такое движение пойдёт России только на пользу.
Беседовал Антон Свиридов.
http://credo.press/
